«УДАРЫ СУДЬБЫ»
-
История жизни бывшего узника концлагеря Маутхаузен
Соя Анатолия Станиславовича
СЧАСТЬЕ СВОБОДЫ
Нам все не верилось, что Германия разгромлена. Три дня весь город праздновал эту победу. Шустрые ребята прикатили газогенераторную машину. Она работала не на бензине, его у немцев просто не было, а на деревянных «чурках». Притащили из леса дров, напилили чурок, раскочегарили машину, и сколько влезло в нее, поехали в Мюнхен. Когда нас везли из Австрии в Дахау, то с поезда нас пешком прогнали по части Мюнхена. Тогда мы любовались старым красивым городом. Но когда мы приехали на машине, то ужаснулись. Вместо города мы увидели кварталы руин. Улицы немцы очистили, но вместо домов – кварталы щебня и сгоревших скелетов домов. Немцы, оставшиеся в городе, жили в подвалах этих руин. Американцы за март-месяц разбомбили весь город.Мы боялись «рыскать» по подвалам, держались у машины, а смельчаки прочесывали все, что было можно. Набрали разной одежды, набрели на винный погреб, притащили 2 ящика виски.
Возвращались мы поздно вечером и ничего не знали, что американцы установили комендантский час после 9 вечера. Нас, конечно, задержали. Как могли, мы на пальцах пытались объяснить им, что мы русские, вот, сделали вылазку, есть трофеи, предложили им выпить за дружбу. Они организовали бутерброды, шоколад, и мы, общаясь мимикой, хорошо прогрелись и подружились. И уж в полночь они проводили нас до самого лагеря. Впервые мы поняли, как хорошо относятся к нам американцы.
На следующий день мы узнали, что оставшиеся ребята, захватив пару пистолетов, хоть и без патронов, нанесли визит в поселок. Конечно, просто устроили небольшой погром. Набрали продуктов, вещей, бутыль дрянного спирта. Немцы нажаловались. На следующий день к нам прибыла прифронтовая полиция. Расспросили, пожурили и, просто улыбаясь, попросили быть повежливее с немцами, и подумать о ночной охране лагеря.
В конце мая еще раз приезжали американцы, интересовались, как немцы нас кормят, рассказали о трудностях отправки всех домой. Дали адрес лагеря и сказали: «Ждите».
Конечно, после ужасов лагеря и эти ребята – строители, работавшие по 10 часов, чувствовали себя как в доме отдыха. Однако жажда и неимоверное желание вернуться на Родину кипели в душе не переставая. Потом, при отправке, мы поняли, что они отправили сначала: испанцев, французов, бельгийцев, итальянцев и затем только венгров, чехов, поляков и нас. Наверно потому, что русских было во много раз больше, чем других. Это не только заключенных, но и всех тех, кого вывезли на работу в Германию.
Так мы в тревожном ожидании прожили у американцев 1,5 месяца. Конечно, набрали по 15-20 килограмм веса.
В середине июня приехал к нам пикап-вилис с доброй вестью: завтра в 10:00 всем быть на месте с вещами для отправки домой.
Утром приехало 7 Студетт-Беккеров, погрузили нас, и уже через час мы прибыли в палаточный городок на окраине Мюнхена. Там нас покормили, как теперь называют, шведским столом, в темпе прошли регистрацию, разбили нас по 20 человек с одним старшим, и к вечеру также на машинах отвезли на вокзал. Нас привезли человек 600. Погрузили по 20 человек в грузовые вагоны, оборудованные нарами с матрасами. Вручили нам коробки с сухим пайком: галеты, консервы, печенье, карамели. Впервые за все годы войны мы ощутили себя людьми.
В полдень следующего дня нас разгрузили где-то, не доехав до Дрездена. Снова погрузили в военные машины и повезли к границе с нашей зоной.
На красивом мосту через Эльбу нас остановили. Они долго беседовали с нашими военными, передали нам все документы, откозыряли и уехали. Наш офицер, обходя все машины, попросил сдать оружие, фотоаппараты, карты. Но ничего ни у кого не нашлось.
Затем на этих же машинах повезли нас через Дрезден, и километров 5 за городом нас разгрузили. Построили в общую колонну и пешком мы протопали километра два от дороги.
Привели нас в лагерь за колючей проволокой. Конечно, нам стало больно и не по себе. Американцы освободили, а свои снова в лагерь.
Но нам объяснили, что всем нужно пройти двухнедельный карантин, чтобы не завести никаких болезней. Нас пропустили через баню и расселили по баракам. Кормили нас ужасно: перловым супом и макаронами. Через неделю нас по одному вызывали на допрос.
В комнате сидело за столом 8 человек. Меня сфотографировали в профиль и фас, взяли отпечатки пальцев, и, стоя перед ними, я отвечал на все их перекрестные вопросы: фамилия, имя, отчество, где родился, кто родные, соседи, где учился, как попал в Германию и многое другое.
Так завели на нас первое досье. А еще через неделю нам выдали временные удостоверения с фото на 3 месяца и объявили, что завтра нас расформируют на два этапа.
Всех, кто родился до 1897 года, т.е. стариков, и после 1926, т.е. кому еще нет 18 лет пешим этапом с проводниками отправят в город Львов, т.к. транспорт перегружен демобилизированными воинам и вывозом оборудования. А всех остальных, кто родился между этими годами, зачислят в стройбат с отправкой в Сибирь.
Я не знал, повезло ли мне или нет. Мы так и держались впятером, думали, ждали, как быть. Испытав тот пеший этап из подземного завода, нам не хотелось повторения, тем более, что там было 70 километров, а тут все 600. К вечеру, когда мы уединились и решали, как быть, к нам подошел довольно смелый и коммуникабельный парень лет 25. Познакомившись, он предложил нам бежать из лагеря. Ему было определено в стройбат. Он явно и не думал в армию. Но одному, видать, бежать не хотелось. Мы согласились, после того, как он нарисовал свободную «романтику». Определили место, где проволока повыше от земли и подальше от охранной вышки.
Когда все уснули, терять было нечего, и мы сбежали.
Все обошлось удачно, и мы к утру уже были на вокзале Дрездена. Проблем было много. Это трудность в получении информации, наш подозрительный внешний вид, и главное – нет денег, нет продуктов – полная романтика. Так начался трехнедельный криминально-приключенческий рейс-бросок – добраться домой. Потом он объяснил нам, что он просто вор и грабитель. Но описать это долго, лучше я подробно расскажу на пленке.
Продолжение истории--->